«И в жизни длиною в полвздоха, ничего не планируй кроме Любви!»
(Джалладин Руми)
… Раскаленное солнце прям огненным отблеском светилось в том ни кем из них не запечатленном дне. Звук рыдания и душераздирающего стона доносился сквозь теплый и такой душистый аромат свежеиспеченных куличей, лавка которых располагалась в двух верстах от старого храма-часовни, что еще возвели в память о страстях и мучениях Христовых, дабы обрести святость помыслов и чистоту свершаемых деяний.
Старичок лет так восьмидесяти, знанный всеми жителями Небесного Холма за свою одичавшую аскетичность, каждый вечер на протяжении всей своей жизни шел в направлении местной святыни, но ни единого раза за последние тридцать лет так и не переступил ее порога. С закатом солнца и доносившимся издалека звоном вечерних колоколов, в звуке которых было нечто неземное, сакральное, недостежимое другим, он немедля становился на колени в угол своей холодной и сырой хижины перед образом Святого и со старческим хрипом в грудях начинал раз за разом прочитывать тексты «Откровения Иоанна». Изнывая в мучениях, старик взывал к духовному миру, словно беглец из Содома, питал надежду найти ответ на терзающий его грешное сердце двухсловный вопрос...«Я странник, всего лишь странник в этом абстрактно-выдуманном Тобой измерении… странник», — безпрерывно произносили уста отвергнувшего свое бытие человека. Казалось ночь окутовшая тьмой это место, будет длиться вечно, взирая сквозь отверстие падающих звезд на такое жалкое зрелище, как кающийся человек. Ведь отчего некоторым звездам непременно нужно покидать свое космическое пристанище? Падающие звезды? Может быть эти небесные тела подобны падшим ангелам, изгнанным из своего господствующего мирка, которым так и не суждено было поведать о своем тайном пришествии в мир смертных. Странный, ледянящий душу звук за окном, посмел нарушить четкое очертание сгорбившегося силуэта. Снова… Все идет по кругу… Вчера неведомо-тревожные скрипы едва распахнутой двери из-за которой мелькали безликие тени монстрообразных деревьев, что в танце манили в свой вздымающейся от бури адский коловорот. Свист в ушах тогда был невыносим, шорох изгибаемого мощью ветра многовекового дуба не давал оторваться с оживленного духом места, оставалось только молиться… Что ждет каждого там, когда дверь откроется? Когда все мы выйдем на менеж собственного триумфа?.. Вот и я не знаю… И он не знает, бедный, опечаленный аред.
Утро обитателей Хутора начиналось с музыки, прекрасной музыки. Она слышалась повсюду: в дыхании ветра, шорохе листьев, потоке воды и пении птиц, но глаза каждого человека были наполнены цветом раскаленных углей, веки припухшие, а губы слегка поджаты. Разница не ощущалась. Будь то молодой юноша или старая, склонившая голову женщина. Они жили по зову внутренней мелодии, дарившей ласковыый изгиб уголков их невинно-смущенных улыбок. Обреченные на измену своему подлинному «Я» и ослеплены страхом смерти эти люди никак не могли понять и принять путь отреченного жития «странника». А он все молился, затворясь в пределах собственных познаний и превращая каждую мысль в послания, подобно скитальцу в поисках terra incognita. Он молился к Богу, но к своему Богу ибо чудом для него было все и везде. Неосязаемая глубина Неба пропитывала тайные уголки его тревожного и беззащитного сердца, пытаясь трепетно постичь миг вечности в глазах своего отражения. Его добровольное отдаление от мира и равнодушие к движению по подавляющей настоящее ество человека земной плоскости, были высоким стремлением к тому о чем и сам не ведал он…
Поникший полностью в свои мысли, старичина ежедневно бродил по опустевшим улицам, следуя своему внутреннему голосу и наполняя себя чувством блаженства, добра и покоя… Каждый вновь наступивший день был для него еще одним шансом пролить свет на свои сердечные вопрошания, на свой запредельно вырастающий интерес к волнообразным волнениям слева под грудью. Преодолевая шаг за шагом, он непрестанно размышлял потоком молниеносно рождающихся мыслей и догадок. «Неужто я лишился сам себя? Иль может коль я стар забыться навсегда?», — во гневе крикнул тот старичина. Вокруге лишь только он и догоравшая церковная свеча… Расскрыв окно и сев навпротив неба, смирился он с дорогой и судьбою деда… «Ведь вот оно прекрасное творенье! Рук Божьих жизнь моя, ему мое благодаренье!». Исканье долгих лет мирских скитаний и вот он миг в одном лишь звезд очарованьи. Успеет смолкнуть голос звонких уст и очи не поверят, мир станет вдруг немой и пуст. Так жадно вздох он каждый делал, душа расскрылась, окрылела, ведь в ней надежда никогда не тлела. Шелест мира красочных обьятий и вот уж снежный лик зимы прекрасных одеяний… Кто спешит навстречу ей?? Забывает миг прощанья, горесть мук и расставанья, только трепет губ ранимых, что сквозь холод сердце слабых греет сильно. Покровом белым все укрылось и звуки ночи все же длились, они так мрачно что-то пели, средь звезд летали, но вдруг все напрочь онимели? Неужто свет Луны небесного простора изволил тишь пролить так скромно, что все вокруг молчанием прониклось, так страшно стало -не уж то все это приснилось?? Внутри родник струится жизни, лишь он рождает «дитя мысли», что день за днем все ищет смысл, тот путь к колодцу древних истин…
19.01.17 г.
(Джалладин Руми)
… Раскаленное солнце прям огненным отблеском светилось в том ни кем из них не запечатленном дне. Звук рыдания и душераздирающего стона доносился сквозь теплый и такой душистый аромат свежеиспеченных куличей, лавка которых располагалась в двух верстах от старого храма-часовни, что еще возвели в память о страстях и мучениях Христовых, дабы обрести святость помыслов и чистоту свершаемых деяний.
Старичок лет так восьмидесяти, знанный всеми жителями Небесного Холма за свою одичавшую аскетичность, каждый вечер на протяжении всей своей жизни шел в направлении местной святыни, но ни единого раза за последние тридцать лет так и не переступил ее порога. С закатом солнца и доносившимся издалека звоном вечерних колоколов, в звуке которых было нечто неземное, сакральное, недостежимое другим, он немедля становился на колени в угол своей холодной и сырой хижины перед образом Святого и со старческим хрипом в грудях начинал раз за разом прочитывать тексты «Откровения Иоанна». Изнывая в мучениях, старик взывал к духовному миру, словно беглец из Содома, питал надежду найти ответ на терзающий его грешное сердце двухсловный вопрос...«Я странник, всего лишь странник в этом абстрактно-выдуманном Тобой измерении… странник», — безпрерывно произносили уста отвергнувшего свое бытие человека. Казалось ночь окутовшая тьмой это место, будет длиться вечно, взирая сквозь отверстие падающих звезд на такое жалкое зрелище, как кающийся человек. Ведь отчего некоторым звездам непременно нужно покидать свое космическое пристанище? Падающие звезды? Может быть эти небесные тела подобны падшим ангелам, изгнанным из своего господствующего мирка, которым так и не суждено было поведать о своем тайном пришествии в мир смертных. Странный, ледянящий душу звук за окном, посмел нарушить четкое очертание сгорбившегося силуэта. Снова… Все идет по кругу… Вчера неведомо-тревожные скрипы едва распахнутой двери из-за которой мелькали безликие тени монстрообразных деревьев, что в танце манили в свой вздымающейся от бури адский коловорот. Свист в ушах тогда был невыносим, шорох изгибаемого мощью ветра многовекового дуба не давал оторваться с оживленного духом места, оставалось только молиться… Что ждет каждого там, когда дверь откроется? Когда все мы выйдем на менеж собственного триумфа?.. Вот и я не знаю… И он не знает, бедный, опечаленный аред.
Утро обитателей Хутора начиналось с музыки, прекрасной музыки. Она слышалась повсюду: в дыхании ветра, шорохе листьев, потоке воды и пении птиц, но глаза каждого человека были наполнены цветом раскаленных углей, веки припухшие, а губы слегка поджаты. Разница не ощущалась. Будь то молодой юноша или старая, склонившая голову женщина. Они жили по зову внутренней мелодии, дарившей ласковыый изгиб уголков их невинно-смущенных улыбок. Обреченные на измену своему подлинному «Я» и ослеплены страхом смерти эти люди никак не могли понять и принять путь отреченного жития «странника». А он все молился, затворясь в пределах собственных познаний и превращая каждую мысль в послания, подобно скитальцу в поисках terra incognita. Он молился к Богу, но к своему Богу ибо чудом для него было все и везде. Неосязаемая глубина Неба пропитывала тайные уголки его тревожного и беззащитного сердца, пытаясь трепетно постичь миг вечности в глазах своего отражения. Его добровольное отдаление от мира и равнодушие к движению по подавляющей настоящее ество человека земной плоскости, были высоким стремлением к тому о чем и сам не ведал он…
Поникший полностью в свои мысли, старичина ежедневно бродил по опустевшим улицам, следуя своему внутреннему голосу и наполняя себя чувством блаженства, добра и покоя… Каждый вновь наступивший день был для него еще одним шансом пролить свет на свои сердечные вопрошания, на свой запредельно вырастающий интерес к волнообразным волнениям слева под грудью. Преодолевая шаг за шагом, он непрестанно размышлял потоком молниеносно рождающихся мыслей и догадок. «Неужто я лишился сам себя? Иль может коль я стар забыться навсегда?», — во гневе крикнул тот старичина. Вокруге лишь только он и догоравшая церковная свеча… Расскрыв окно и сев навпротив неба, смирился он с дорогой и судьбою деда… «Ведь вот оно прекрасное творенье! Рук Божьих жизнь моя, ему мое благодаренье!». Исканье долгих лет мирских скитаний и вот он миг в одном лишь звезд очарованьи. Успеет смолкнуть голос звонких уст и очи не поверят, мир станет вдруг немой и пуст. Так жадно вздох он каждый делал, душа расскрылась, окрылела, ведь в ней надежда никогда не тлела. Шелест мира красочных обьятий и вот уж снежный лик зимы прекрасных одеяний… Кто спешит навстречу ей?? Забывает миг прощанья, горесть мук и расставанья, только трепет губ ранимых, что сквозь холод сердце слабых греет сильно. Покровом белым все укрылось и звуки ночи все же длились, они так мрачно что-то пели, средь звезд летали, но вдруг все напрочь онимели? Неужто свет Луны небесного простора изволил тишь пролить так скромно, что все вокруг молчанием прониклось, так страшно стало -не уж то все это приснилось?? Внутри родник струится жизни, лишь он рождает «дитя мысли», что день за днем все ищет смысл, тот путь к колодцу древних истин…
19.01.17 г.
0 коментарів